Запретные мечты [Очарование золота] - Дженнифер Блейк

— Даже если я не могу пообещать тебе взаимной откровенности?

Улыбка озарила его худое лицо.

— Ты что, совершила преступление? Если это какая-нибудь мелочь, она не имеет значения, а если ты сделала что-то страшное, я предпочел бы об этом не знать. Ты можешь ничего мне не говорить, если не хочешь.

— По-моему, это будет несправедливо по отношению к тебе, — ответила Сирена, глядя на остывающую чашку.

— Почему? Ведь я сам предлагаю тебе молчать.

— В любом случае, ты вряд ли можешь признаться в том, чего я не знаю.

Натан окинул Сирену внимательным и немного встревоженным взглядом. Она медленно подняла глаза.

— По-моему, тебе нужно объяснить свои слова, — проговорил он наконец.

— Раз уж речь зашла о твоем путешествии, я полагаю, ты собирался сказать, что брал с собой Консуэло.

— Да, это так, — признался он, — хотя я еще собирался сказать, что у нас с ней все кончено и сегодня мы расстались.

— В этом не было никакой необходимости. Ты мог не поступать так ради меня.

Слова слетели с губ, прежде чем Сирена успела их осознать. Она поспешно отвернулась.

— Так решила Консуэло, хотя я, честно говоря, тоже почувствовал облегчение. Это была идеальная связь, если связь вообще может быть идеальной, но я не мог избавиться от ощущения вины за измену супружеской клятве. А потом, и я и она знали, что я любил только тебя, даже когда оставался с ней.

Сирене сделалось не по себе. Она сама не испытывала подобных угрызений совести. Отбросив эту мысль, она нашла другой повод для недовольства.

— Удивительно, что ты так уважаешь супружеские обеты, — сказала она, — особенно если учесть, что право их произнести ты приобрел за деньги. Я, наверное, не солгу, сказав, что меня ты тоже купил.

— Это неправда!

— А как еще назвать твою сделку с Перли? Ты ведь выкупил половину салуна, чтобы в удобное для тебя время она выставила меня из комнат Варда, так?

Сирена поставила чашку на столик и, поднявшись с кресла, подошла к камину.

— Я поступил так, как мне казалось необходимым. Что бы с тобой сталось, если бы я оставил тебя там и Шон родился бы в салуне?

— В этом ты прав, — согласилась Сирена, — но я сомневаюсь, что в первую очередь ты думал обо мне и ребенке.

— Я никогда этого не говорил. Мне казалось, что ты уже давно знаешь, почему я все это сделал.

Он взволнованно отложил трубку. Его русые волосы блестели в бликах пламени свечей, горевших у него над головой.

— Да, знаю, и все же ты бы мог сначала спросить меня.

— А ты бы приняла мое предложение?

Сирена посмотрела на свою руку, такую бледную в сравнении с ржаво-красным мрамором камина.

— Я не знаю.

— Вот видишь! Я не мог так рисковать.

— Не мог или не хотел?

— По-моему, это сейчас одно и то же.

— Если ты имеешь в виду, — медленно проговорила Сирена, — что эта история все равно закончилась бы тем, что я стала бы твоей женой, ты, наверное, прав.

Натан поднялся и подошел к ней.

— Я рад, что ты хотя бы с этим согласна.

— Возможно, ты не всегда будешь так рад, — ответила Сирена тихо, задержав взгляд на узле его широкого галстука.

— Нет, это невозможно, — улыбнулся он и подошел еще ближе. Мягкими нежными движениями Натан обнял Сирену за плечи, склонил голову и прикоснулся ртом к ее губам. От него пахло табаком и кофе, но это не вызвало у Сирены неприязни. Она с трудом сдерживала растущее беспокойство и возбуждение.

Его объятия сделались крепче, поцелуи стали более настойчивыми. По телу Сирены прокатилась волна страха. От ее апатии больше не осталось и следа. Она высвободила губы, отвернула голову и уперлась ему в грудь обеими руками.

— Не надо, прошу тебя, — прошептала она, — не сейчас.

Тяжело дыша, Натан посмотрел на ее бледное лицо, на похожие на смятые лепестки губы; на темные, как нефть, глаза, а потом сделал шаг назад.

— Пусть будет по-твоему, Сирена. Я дам тебе еще немного времени привыкнуть. К этому и ко всему, о чем я сегодня говорил. Но мое терпение не бесконечно. Мне не Нужна жена, которая ко мне равнодушна, но мне почему-то кажется, что с этим твоим нежеланием можно справиться одним небольшим усилием с твоей стороны… или с моей.

Повернувшись, Натан стремительно зашагал к двери. Он, казалось, опасался, что не совладает с самим собой в ее присутствии. На мгновение он задержался, с вожделением посмотрел на Сирену, а потом, покачав головой, вышел, бесшумно закрыв дверь.

Сирена упала на колени перед камином. Крепко сжав ладони, она принялась ломать руки, словно стараясь избавиться от нестерпимой боли. Красноватые отблески огня играли у нее в глазах.

— Натан, — прошептала она, — как же мне жаль!

Сирена говорила правду. Она сожалела, что заставила его так страдать, страдала оттого, что не могла его полюбить. Всем своим существом она понимала, как он был прав. Она отталкивала его вовсе не из неприязни, а лишь из страха перед собственной жаждой покоя, которую, как ей казалось, она так и не сумеет утолить. Если бы она попыталась пойти ему навстречу, если бы Натан осмелился силой подавить ее сопротивление, как однажды это сделал Вард, она принадлежала бы ему безраздельно. Она смогла бы дать ему то, что он хочет, и, может быть, оказавшись в его объятиях, смогла бы наконец избавиться от сжимавшего сердце горя.

Доркас проводила Консуэло в детскую, где Сирена играла с Шоном. Ему уже исполнилось три с половиной месяца, и он теперь улыбался ангельской улыбкой. Шон с необычайной для его возраста силой дергал байковую распашонку с голубой вышивкой. Малыш нежно ворковал и смеялся, радуясь, что мама уделяет ему столько внимания. Когда Консуэло вошла в детскую, он как раз намочил ползунки, а заодно и юбку матери. Сирена встала, чтобы поздороваться с испанкой, чье появление избавило Шона от маминого нагоняя. Обе женщины склонились над кроваткой, позволив малышу играть с их пальцами и не подпуская к Шону Мэри. Только когда ребенок, проголодавшись, заплакал, они позволили няне покормить его и уложить спать.

— Замечательный малыш, — ласково сказала Консуэло.

Сирена улыбнулась.

— И Мэри с ним очень хорошо обращается. Мне кажется, она бы жизни для него не пожалела. Мне с ней очень повезло.

— Ты тут живешь вдали от всех, а зима была такая холодная и снежная, что ты вряд ли выносила мальчика на воздух. Ну так вот, мне интересно, Вард его видел?

— Нет… еще нет.

— Это плохо, когда отцу не позволяют увидеть собственного сына.

Консуэло произнесла эти слова каким-то странным голосом. Открыв дверь гостиной, Сирена бросила на нее быстрый взгляд.

— Насколько мне известно, Вард не слишком-то горит желанием посмотреть на Шона.